Алексей Немов

Рейтинг публикации
Алексей Немов
Статьи по теме:

» Рич Фронинг

» Дмитрий Яшанькин

» Гений футбола Уэйн Руни

«Давай в футбол, пойдем в футбол!» — все время зудел мой друг. Ну, играли-играли, потом наступил какой-то момент, когда он решительно призвал меня изменить гимнастическому залу. Пришел я домой, спросил сразу, без подготовки: «Мам, а что если я буду заниматься и футболом, и гимнастикой?» И вот ведь, даже пытаясь уйти в сторону, я почему-то не был готов отказаться от гимнастики окончательно. Мама ответила тоже очень быстро: «Будешь заниматься только одним видом спорта, все!»

Почему она так настаивала на гимнастике? Конечно, не могла предвидеть, что когда-нибудь гимнастика подкинет меня аж до олимпийского пьедестала. И, наверное, могла пойти у меня на поводу — ребенок хочет себя попробовать еще где-то, почему бы и нет? Но у нее в жизни был и есть принцип — бросать начатое нельзя. В общем, вернулся я душой и телом к гимнастике.

Помню, как-то пришел на тренировку то ли после болезни, то ли в ее разгар, а тренер говорит: «Слушай, иди-ка лучше лечись, потом придешь». Я тогда вдруг очень испугался. Вот не блистал, да и жилы на тренировках не рвал, а почему-то всегда боялся, что меня выгонят. И наконец наступил момент, когда подумал: «Все, надо догонять ребят, хватит уже плестись в конце». И начался зуд. Вроде и плыл по течению, но оно было в нужном направлении. Я старался, и все.

Что это было — психологический сдвиг или физическая наработка? Что вытолкнуло меня на новый уровень? Разделить это нельзя, просто все потоки объединились и слились в один. К тому же поменялся тренер. И где-то к седьмому классу я уже тренировался с Евгением Григорьевичем Николко. Евгеньичем, как все мы его называли.

ХХХХХ

Я был очень вспыльчив, и если у меня что-то не получалось, плакал, потом ругался матом. Когда появились успехи, многие мне говорили в момент крика: «Ты что? Кто ты такой, что так себя ведешь?» Но дело было не в том, что я возомнил о себе слишком много. Я просто переживал всегда за свою работу. Сильно, до отчаяния. А как иначе выразишь это отчаяние? Тогда я этого объяснить не мог, сейчас понимаю. Естественно, всеобщее неодобрение мне было неприятно. Но если что-то не получалось, я терял контроль. Со стороны это выглядело малосимпатично. Подойдет кто-нибудь, пытаясь несколькими словами утешить мальчика: «Ничего-ничего, не расстраивайся…» И получает прямо в лицо: «Да пошел ты!» И ведь этих тренеров я уважал, доверял им, но тогда было все равно. У меня не получалась работа.


Был момент, когда Евгеньич меня просто выгнал из гимнастики: «Все, откричался, иди». Видно, достал я его по полной программе. Потому что уж тому терпению, которым обладал мой тренер, можно только позавидовать.
И только благодаря маме (она очень просила дать мне еще шанс) вернул меня в зал. Правда, я потом никогда не спрашивал — он действительно выгнал бы меня взашей или это была воспитательная мера?

ХХХХХ

Когда в стране начались известные бандитские дела, а после распада Союза они просто расцветали, и в Тольятти в том числе, я уже был в гимнастической обойме. Попал в молодежный состав сборной СССР, в 1989-м выиграл чемпионат Советского Союза. И в принципе дорога была ясна — гимнастикой заражен, пути назад для себя не мыслил. И слава Богу, потому что время было страшное. Кто-то из моих тольяттинских друзей подсел на иглу, кто-то спился, кто-то попал в тюрьму. Друг Андрюха, например, который хотел играть в футбол, пошел в другую игру — казино, бильярд. Не отдал долг, его убили.

Я рвался в спорте к результатам не только потому, что не умел останавливаться на полпути. К моим собственным устремлениям неожиданно подмешивались какие-то побочные факторы, которые все, получалось, били в одну цель. Помню, мама, представляя, что мне придется пойти в армию, очень плакала. Я бормотал: «Да не пойду никуда, не пойду!»

Журналисты часто называли меня «Капитан Немо». Наверное, произошло это после первых Олимпийских игр — в Атланте в 1996 году. Я тогда звание капитана получил. После Сиднея-2000 — майора. Потом еще в звании подрос. Не было у меня, конечно, армейской службы в полях и лесах. Мы защищали Родину, как я говорю, в трико и накладках, на помосте. Стрелять из пистолета и автомата приходилось, с парашютом прыгал, но все это — не по долгу службы.

С парашютом меня, к примеру, знаменитый немецкий гимнаст Эберхард Гингер в полет отправил. Эберхард — известнейший в нашем мире человек, в честь него назван перелет на перекладине. А еще он просто обожает экстрим. И самолетами управляет, и с парашютом прыгает. Страсть у него к опасности. Как-то был у нас день отдыха на турнире в Германии, подходит Гингер, мы с Гришей Мисютиным стояли, он и предложил: «Ребят, не хотите прыгнуть с парашютом?» Привел к маленькому самолетику. Внизу получили инструктаж, а прыгать должны были с немцем в тандеме, два захода. Взлетели. На высоте три тысячи двести метров он попросил меня сесть, ножки свесить, а сам сзади сел. То есть сижу я, как на табуретке, ноги свисают, а подо мной три двести. Комок в горле катается. Туда-сюда… А Гингер шутничком таким оказался, немного жестковатым: «Когда я тебе по плечу постучу, мы полетим. Вывалимся и полетим, не волнуйся. Главное — будь готов».

Я и напрягся, жду-жду, когда он меня стукнет по плечу. Ощущение мерзкое, потому что ждать в этой ситуации, ножками вниз, просто невмоготу. И в итоге — бум! Резкий толчок в спину, и мы полетели без всякого предупреждения. Тридцать секунд свободного падения я летел в бездну. Еще облака какие-то, я с воплями пытаюсь рассмотреть через них, где там земля? Потом парашют раскрывается, и мы резко летим вверх. А Эберхард еще и не предупредил меня, что в какой-то момент он меня от себя отцепит: чпок — и я опять захожусь в воплях. Но вообще-то поймал тогда хорошие ощущения, мне понравилось. И в тройку попал в финале. Вот, правда, летать с парашютом с тех пор не тянет.

ХХХХХ

«Круглое» всегда диктовало свои правила: во главе всех углов была работа. В первый же раз, когда остался на сборах вместе с основным составом, я сделал очень сложный элемент — «перелет Ткачева», только с винтом. Первым-то Валера Люкин его сделал. Мой тренер сидел в это время в бане как раз с Валерой. И вот я делаю перелет. Все! Бегу в баню. Ору: «Евгеньич, я «Ткача с винтом взял»!» И пулей обратно вылетаю. Потом Николко рассказывал — посидел Валера, помолчал, головой с сожалением покачал: «Ну все, пошла массовка…»

Пока Люкин качал головой в бане, ко мне в зале подошел Виталий Щербо. «Слушай, малой. Ты что, первый раз, что ли попробовал?» — «Ну да». Он вдруг так оживился и начал словами сыпать: «Ну-ка, давай на коня! Сделай вот это и вот это!» — «Да я на коня не мастак, сложно мне все это», — я даже оторопел как-то. «Давай, давай! Сейчас посмотрим, как покатит. Вдруг получится?»

В общем, завел меня. Ну, чего-то я там попробовал, не получилось, но он был очень удивлен. И какое-то уважение я к себе почувствовал. Потому что в гимнастике ничего просто так не дается, каждый элемент, как хорошее вино, настаивается долго. Терпение и труд должны включаться сразу.
ХХХХХ

…Мы настолько были готовы и настолько вымотаны ожиданием, что не было даже страха. Хотелось только одного — начать выступать на Олимпийских играх в Атланте. Выйти уже наконец и реально, а не во сне, поднять руку.

Вот он, олимпийский зал. На беснующиеся трибуны старались не смотреть. Попытки разговаривать друг с другом были бессмысленны. Правда, и разговоры в такой момент уже ни к чему. Надо выходить и демонстрировать форму победителей. Что бы ни случилось. Пусть орут.

Наша команда победила. Китайцы, основные соперники, дружно посыпались на перекладине. А мы выстояли. И вот обязательная программа прошла, мы выигрываем. Остается перекладина, и я выхожу последним. Выступают шестеро, результаты пятерых идут в зачет, один имеет право на ошибку. Проходят пятеро, и все делают упражнения как положено. Срывов нет. Я могу даже не выходить, мы уже выиграли!

Тут-то меня и пробило: мурашки побежали, руки похолодели. Чувствую, трясет меня, и ничего не могу с собой поделать. Поворачиваюсь к тренеру, говорю, еле ворочая языком: «Евгеньич, я даже не знаю, как работать-то буду…»

А ребята и тренеры радуются, как безумные, обнимаются, ликуют, для них уже все закончилось! И стоят, одно только твердят, как заведенные: «Леха, давай! Давай, Леха! Мы это сделаем, давай!»

И я дал! Это, наверное, было одно из лучших моих выступлений за все годы. Я влепился в перекладину, забыв обо всем.

Я должен был показать, что наша победа оправдана от начала до конца. Что команда, каждый ее представитель, становится чемпионом, потому что иначе и быть не может.

На балл с чем-то мы обыграли китайцев. Это стало для меня кульминацией Игр, самым запоминающимся моментом Атланты-96. Команда взяла золото. Никто не подвел, в нас верили, и мы — выдержали.

  

ХХХХХ

Кто бы и что мне ни говорил, а дружба в спорте есть. Гимнастика, с одной стороны, командный вид, с другой — индивидуальный, все вместе. Разделять это нельзя. А дружить-то нужно — это помогает. Во всяком случае, мне помогало всегда, я старался относиться к людям по-доброму и с пониманием. Какой смысл быть агрессивно настроенным? Глупо и неправильно, дорогу правильную можно найти только через взаимопонимание. Тем более все мы коллеги, и все проходим через одни и те же испытания.

Мы бились на «Круглом» иногда до умопомрачения с каким-нибудь элементом. Идешь в отупении в раздевалку, вдруг кто-то по плечу хлопнет: «Лех, да нормально все будет, потерпи чуток». Ребята подходят, вроде и не сказали ничего, а от этих слов, казалось бы, пустых, отпускает отчаяние. И ты так «уф-ф» — выдыхаешь. Действительно, чего парился? Все хорошо будет.

Или с утра вставать надо, например. А это же каторга для меня! Я сова, поздно ложусь, поздно встаю. Глаза открываешь — одна мысль кружится: «Все, не хочу, не могу, не буду! Не пойду на первую тренировку! Нет, нет, нет!» Потом слышу — ребята зашуршали, помылись, оделись: «Леха, пошли!» И я тут же включаю скоростной подъем: все, надо! Все пошли, значит, и ты пошел, без разговоров.

А на трибуне я сейчас сижу как на иголках, в буквальном смысле слова. Переживаю. Для меня это жуткое напряжение — смотреть за ребятами, аж мотор выскакивает. Вроде не первый год на соревнованиях я только зритель, а привыкнуть никак не могу.

ХХХХХ

Не один я через это проходил, с ребятами мы много раз обсуждали, что дальше — все ведь? Вот она, цель. Чего еще хотеть? Думать на эту тему можно было бесконечно. Спасала работа. Эйфория победных эмоций уходила, уходили и лишние вопросы. Тренер озвучивал: есть план на год, с такого-то начинается работа там-то… И потихоньку, тюк-тюк, забывались мысли о следующей четырехлетке. Забывалось то, что было, потому что мозги требовали сосредоточенности на новой работе.

ХХХХХ

Странно, что всегда все говорят только про золотые медали. Золото это, конечно, здорово. Но, если честно, я хотел завоевать в Афинах хоть какую-нибудь медаль, для меня это казалось счастьем. Понимал, что и зрители, и главный тренер Леонид Яковлевич Аркаев, и все-все ждали от меня только победы. Но для меня всегда — и в Атланте, и в Сиднее, и в Афинах — главной задачей было призовое место. Почему многие не считают бронзу и серебро за медали? Еще есть расхожая фраза — для чемпионов не бывает другого места, кроме первого. Мол, не встал на главную ступеньку пьедестала, считай, что проиграл. Это неправда — бывает. Потому что любая медаль зарабатывается тяжелейшим трудом.

И настоящий чемпион отличается совсем другим, а вовсе не снобистским «я весь такой золотой». Сколько я знал и знаю больших спортсменов, никто не хочет победы любой ценой. Нужна справедливость, а не подачки.

ХХХХХ

Что вымучили мы командой в Афинах, то вымучили. Попал в финал на перекладине. У любого профессионального спортсмена, который выступает на высочайшем уровне, есть чуйка — ощущение того, сможешь ты или нет. Есть у тебя ощущение победы или нет. Здесь чуйка была — я сделаю.

Когда подходил к перекладине, лишь одна мысль билась: «Боженька, дай мне силы достойно выступить. Просто достойно». Хотя никто не знает — как это, достойно. Иду к снаряду, а мне с трибун кричат: «Леша, только золото!» И когда закончил, только одно стучало: слава Богу, без позора.

Ощущение помню — хорошо отработал. Посмотрел на судью, а он головой так с сожалением мотнул: не видать тебе, мол, парень, медали — никакой, как своих ушей. Я это сразу понял. И поняв уже, уходил. Как всегда, зрителям рукой махнул, а по пути думал: «Конец пути, так все было хорошо, и на тебе».

Сижу, снимаю накладки. Думаю, что с домом делать? Что сказать, какие слова найти? Стыдоба. Оценки выставили, все взорвались. Не было у меня никакого недоумения по поводу оценки, если честно. Я понял: чего боялся — просто не дадут, что ни сделай, даже в тройку влезть, то и получилось. Хотя некоторые судьи говорили: «Леха, класс! Такого никто не делает! Будь спокоен, только сделай!» Обманули. Ну, сделал — и, пожалуйста, вам! Трибуны бушевали. Мысли путались, единственное, что я понимал, что за мной — люди. Что это безобразие судейское просто накрывает волна гнева людского. Мурашки по коже бежали.

Потом я вышел успокаивать зал. Почему поднялся на помост, не знаю. Это произошло само собой. Честно говоря, не помню ничего. Там столько народу было! Столько шума!

А я весь был в своих мыслях. Смотрю, Пол Хэмм весь как струна, 12 минут без разминки стоит, нервничает, его тренер тоже, ну, я и пошел... Каждому человеку важно, каким его видят. Те, кто говорит, что не важно, лукавят. Просто вид делают — мне, мол, по барабану. Спорт это борьба, но всегда нужно человеком оставаться.

  

Я не помню, что происходило вокруг. Никто, кажется, успокаивать меня или что-то говорить на ухо особенно не лез. Тренеры молчали, ребята… Вышел к автобусу, встал на колени, спасибо зрителям сказал. Я не знал, как выразить свои эмоции. Они же за меня бились как могли. Не знаю, что я хотел сделать, но получилось вот так. Наивно, может, даже глупо.

Нет, я знал, что сделал лучшее упражнение на перекладине. Конечно, можно было еще и в конце намертво встать, чтобы уже совсем без вопросов было — к самому себе, но на тот момент я был лучшим. Я не наглец, но мне хочется сказать именно так.

Потом все говорили вокруг, что медаль у меня просто отняли. Я понимал — хотят поддержать. Но чувствовал себя по-идиотски. Что в ответ говорить — «спасибо» или «ну, так вот получилось»? Как получилось, так получилось.

Ну, что тут скажешь? На кого обиду таить? Понятно, в случае необходимости отстаивать своих спортсменов нужно грамотно и до конца. И бланк на апелляцию должен быть под рукой, и небольшая сумма денег (она необходима для подачи протеста), и инструкция, как действовать. Это как аптечка в машине. А если этого нет, то и махать кулаками бесполезно. Нет аптечки, болячке не помог.

ХХХХХ

Быть в центре внимания, когда тебя хвалят, очень трудно. Для меня это трудно, хотя кто-то, может, и купается в лучах славы с удовольствием. Я не умею. Как-то даже шутки теряешь, в другой обстановке и отшутился бы, и анекдот рассказал. А когда без остановки рассказывают, какой ты замечательный, или просят вспомнить, что чувствовал в тот момент, когда… Тяжело. Но, с другой стороны, именно в этот момент понимаешь: как ты сделал свою работу, важно не только тебе.

И сейчас не люблю все эти встречи, когда надо работать «лицом». То есть когда приглашают тебя за заслуги, выставляют вперед. Внимание приятно, но когда становится работой, это что-то другое. Это не моя профессия.

ХХХХХ

Я до сих пор не знаю, возможна ли нормальная жизнь после таких встрясок. Эмоциональных, поднимающих и выхолащивающих. Для любого спортсмена высокого уровня сложно найти себя дальше. Он знает свою профессию «от и до», но лишается ее в силу объективных обстоятельств. Лишается, во всяком случае, в том виде, к которому привык и в котором реализовал себя. Это пугает. Пугает то, что ты не сможешь найти равноценную замену. Дело, в котором ты проявишь себя так же удачно, как это было, когда выполнял свои профессиональные обязанности

.…Течение несет. Стараешься оплывать какие-то коряги, но куда выплывешь на таких резких поворотах, наверняка еще не знаешь. Потому что всегда управлял этим течением, а вдруг оказалось, что силы закончились. А новые, такие же, еще не накоплены в необходимом объеме.

Ищу, коплю, хочу, чтобы наши с Галей дети дружили. И хочется так: куда бы ни пришел в конечном итоге, чтобы это было что-то полезное, чтобы работало.

Метки   Гимнастика спортивная  

Комментарии

Комментариев нет. Вы можете быть первым.

Для добавления комментария вам необходимо зарегистрироваться